Зарегистрирован: 13 сен 2005, 00:37 Сообщения: 14520 Откуда: оттуда
Хочется пополнить раздел, творчеством запорожского писателя, которого на форуме уже неоднкратно цитировали - . Расскасс впечатлил.
ЛИтератор
Когда маленького Сёму спрашивали «Кем будешь, когда вырастешь?» он, не задумываясь, отвечал: «Писателем». Да-да, Семен Петрович Гульфиков мечтал стать писателем. Литератором. Всю жизнь. Сколько себя помнил – столько и мечтал. И делал для этого все возможное. С младых ногтей.
1
Для начала, где-то классе в третьем, Сёма разработал для себя план, благодаря которому писателем можно стать как можно скорее. Во-первых, прочитать всего Дюма, и может быть чуток Пикуля – это если придется что-то историческое писать. «А ля гер, ком а ля гер», - любил повторять Гульфиков, почему-то переведя для себя это выражение как «Только сильным покоряются моря».
Во-вторых, от корки до корки проштудировать Беляева – на случай фантастических произведений. Парочка ходов, которые заставят читателя не только дочитать книгу до конца, но и рукоплескать фантазии автора, у будущего советского писателя уже было припасено. Например, не читавший Уиндема Семен, самостоятельно дошел до сюжета с ожившими растениями, поработившими весь мир. Единственное отличие – растения Сёмы назывались не трифиды, а «кукурдзы», и уничтожили человечество не ослепив, а основательно его растолстев.
В третьих, конечно же, Конан Дойл и его дедукция. Закрученные сюжетные ходы и неожиданные авторские решения, волевые герои и настоящие злодейства, острый ум и постоянный риск… В конце концов, внешне Холмс чем-то напоминал Гульфикову самого себя – такой же худой, долговязый и таинственный.
Ну, и, наконец, Шелохов – это если «за жизть» писать случится. Тут, правда, возникли определенные проблемы – ну, никак не удавалось Мелехову с Аксиньей завладеть вниманием амбициозного Семена Гульфикова. Сёма по этому поводу сначала расстраивался, а потом плюнул – жизни он и без Шелохова понюхает. Тем более, что тот даже на рабфак поступить не смог, а у Семена во второй четверти – всего одна двойка. Да и та по «не писательской» математике.
Кстати, разделение школьных предметов на «писательские» и «не писательские» было вторым Сёминым серьезным шагом в оседлании карьеры литератора. К «писательским» были причислены русский язык - особенно, так необходимая для автографов каллиграфия. Русская литература – по вышеупомянутому признаку. Причем, сочинениями Гульфиков брезговал и считал их написание ниже достоинства будущей литературной светочи, поэтому нещадно передирал оные из критики. И английский – Семен рассчитывал сразу писать для всего мира, а не только для страны Советов.
На всех же остальных предметах был поставлен жирный, как Портос, крест. Этот самый крест был поставлен еще и на общении со сверстниками, как на бесперспективном времяпрепровождении. «Да, Семен Гульфиков сноб! И гордится этим».
Итак, каждый день Сёма, возвращаясь из школы, плотно обедал, закрывался в своей комнате и садился писать. Для начала в стол. Написанное Гульфиковым выглядело примерно так:
«На завтрак Смит заказал кофе. Кофе был не менее обворожительным, чем подававшая его официантка.
- Что вы делает сегодня вечером? – напоследок спросил Смит, не забыв о щедрых чаевых.
- Я догадываюсь, что Вам это известно лучше, - подмигнув, официантка одними губами произнесла «Сегодня в семь я жду Вас»
- Оу, я заеду за Вами в восемь – в семь у меня встреча.
- Разве может быть что-то интереснее и важней, чем встреча с прекрасной незнакомкой?
- Я передам ваши слова президенту…».
В общем, в таком духе.
Сначала родителей это забавляло – «Гляди, какой у нас малый талантливый растет. Личность! Не такой как все. Особенный». Но годам к 14 рабоче-крестьянская семья – отец прокатчик, мать крановый машинист – стала поглядывать на Сёму искоса. Ну, не вязалось у родителей-пролетариев работа литератора с заработком и уважением окружающих. Хоть ты тресни, не вязалась.
- Ты – мужик, значит должон деньги зарабатывать. А разве этими писульками заработаешь? Не по мужски это, сын! – обычно подобные разговоры начинались, когда отец приходил домой «подшофе». В такие моменты они садились на кухне, батя плотно закрывал дверь, присаживался напротив, чуть грубовато брал сына рукой за шею – это называлось «Наладить контакт с дитём» - и учил жизни. – Пойдешь в металлургический… Институт мы не потянем, а вот в техникум – запросто. Выучишься. Начнешь деньги зарабатывать… Семью словами не прокормишь!..
Если при подобных разговорах присутствовала мать, то обязательно добавляла:
- Да и куда тебе с такой фамилий-то? Писатель Семен Гульфиков. Позорище ты мое…
От подобных слов и планов на будущее у Семена сводило зубы, потели ладони, скатывались желваки, и интенсивнее обычного работало сознание. Сознание работало в поисках броского псевдонима.
2
Так уж вышло, что Семен не сумел как следует аргументировать свой жизненный выбор родителям, привыкшим больше к движению раскаленного металла на валках, чем к подростковым рефлексиям. Поэтому день, который должен войти в учебники литературы, как день рождения литературного псевдонима Семена Гульфикова – Энский (таинственность позаимствована у Конан Дойла), запомнился семье Гульфиковых немного другим событием: Сёмочка сдал на «четверки» русский и математику в Металлургический техникум им. Сацкого.
Конечно, Гульфиков младший сначала расстроился такой подножке судьбы, но потом передумал и настроился. Настроился на получение жизненного опыта. «Фантазия, конечно, штука хорошая, но на ней одной далеко не выедешь», - так рассуждал Сёма, вгрызаясь в гранит сталей, сплавов и устройства электродуговой печи.
Приняв твердое решение напитаться жизненным опытом под завязку, Гульфиков проявил невиданное доселе упорство и старательность в овладении наукой. Марки сталей отскакивали от зубов, технологии и механизмы – от шариковой ручки, симпатичные девушки – от Семена. Последнее его особо не расстраивало – «Стану известным, сами потянуться, как мотыльки на красную тряпку»…
Во время учебы в техникуме творчество Семена, по его собственному мнению, начало больше тяготеть к романтикам и сентименталистам. Кстати, именно в этот в этот период Сёма написал свои первые стихотворения:
«Марго, лаская твой упругий стан
С ума б сошел даже Тристан.
Расстался бы с Изольдой и тогда
Вы вместе прожили б года.
Марго, когда б о вас узнал Петрарка
Ему б мгновенно стало жалко,
Что он сонеты посвящал не вам,
А в адрес всяких пышных дам».
И дальше еще шесть четверостиший в подобном ключе.
Но, в отличие от Петрарки и Тристана, о которых Сёма имел очень смутное представление, главная героиня этого произведения - Маргарита Юрьевна - была женщиной вполне реальной – из плоти, крови, халата «мастачки» и диплома преподавателя «Обработки металла давлением». Если б не повестка из военкомата – у Семена Гульфикова обязательно случился бы с ней бурный роман, с элементами всепоглощающей страсти.
3
Армия. Об этом периоде жизни Семена исследователям его творчества известно мало. Единственный достоверный факт – за два года, проведенные в автомобильно-дорожных войсках Семен Петрович Гульфиков не написал ни одной строчки. Если не считать писем «на родину» сугубо личного и эрзац литературного содержания.
4
«Мало кто признал бы в этом рослом, плечистом и спортивном молодом человеке того худого и невзрачного парня, который два года назад ушел защищать Родину».
Такими были первые строки, написанные ни капли не изменившимся ефрейтором Семеном Гульфиковым после возвращения из рядов вооруженных сил. Но не изменился Семен только внешне – внутри же произошла полная смена ориентиров и переоценка ценностей.
Наиболее ярко эти изменения проявились в прокатном цеха одного из множества металлургических предприятий, куда Семен был принят с распростертыми объятиями. За объятиями маячила протекция отца – «Ты эта… не подкачай уж!».
И Сёма не подкачал. Буквально за несколько лет, благодаря переоценке, новым идеалам и среднетехническому образованию, Семен стал бригадиром стана горячей прокатки, женился и собирался заочно поступать на филологический.
К сожалению, для творческой составляющей личности Сёмы этот период был малопродуктивен. Единственная рожденная Гульфиковым младшим сентенция была посвящена молодой жене и гласила следующее:
«Бывают моменты, когда сердце обливается не кровью, а крыльями».
Если отбросить скепсис, то по сравнению с «кофе, который заказал Смит», прогресс молодого литератора на лицо.
5
Расцвет бывает у всего – у эллинизма, тюльпанов и женщин бальзаковского возраста. Наступил такой момент и в жизни Семена Петровича Гульфикова, и был он связан с возрождением на предприятии заводской многотиражной газеты «Электрокорреспондент».
Вот где Семен Петрович мог утолить годами накапливавшийся и бродивший талант. Он стал рабкором. Заводская многотиражка запестрила сначала фамилией, а затем и псевдонимом Гульфикова. Он писал обо всем – о коллегах и тунеядцах, об интернационале и притеснении чернокожих, о переходящем знамени и не прекращающемся пьянстве, он призывал и клеймил, он воспевал и воздавал… Очерки, статьи, заметки, зарисовки, фельетоны… Дошло до того, что перестало хватать времени на непосредственную работу. Об учебе на филологии и говорить нечего – Сёма бросил институт на третьем курсе.
Начальство с начала скрипело, потом терпело, потом убеждало, а потом перестало. Гульфикову поставили ультиматум – либо - работа, либо… Семен Петрович, к тому времени отец двоих детей выбрал первое. С литераторством, во всяком случае, в рабочее время, было покончено навсегда.
От этих прекрасных дней, когда творчество возобладало-таки над прозой жизни, в архиве Сёмы осталось всего одна вырезка – самая первая заметка, написанная им в заводскую многотиражку:
«В цех я пришел четыре года тому назад. Мой путь сюда лежал через армию и техническое училище. Я помню, как начал работать самостоятельно. Много хороших напутственных слов сказал начальник цеха. С первых же дней меня не оставили без внимания ребята, которые уже освоили свое дело. Это Вадик Ерченко, Паша Ковалев, Максим Щербина. Работа сложная, а потому интересная. Кроме того, я не оставил учиться».
С. Гульфиков, бригадир стана «1050»
прокатного цеха.
6
Слово, данное руководству, Гульфиков сдержал. Отныне на работе для него существовала только работа. Литературой Семен Петрович решил заниматься дома и в свободное от работы…
Но…Но постепенно забросил это дело – жена, дети, родители, дом, дача – все это требовало вложения огромного количества времени и сил. На какие-то «писульки», как говорил отец, не хватало даже желания…
Правда иногда, когда выдавалась свободная минутка, Сёма садился, и перебирал бумаги в большой картонной коробке. В ней хранилось все написанное за много лет. Кое-что казалось полным идиотизмом. Кое-чем Семен Петрович гордился до сих пор. На некоторые записи смотрел удивленно, мол, неужели это я написал… Бывало, что написанное заставляло надолго задуматься, бывало выветривалось тут же…
Сначала, Семен Петрович хотел выбросить эту коробку, чтобы не бередить душу. Но когда это попыталась сделать жена, Гульфиков сорвался и чуть ли не единственный раз в жизни повысил на нее голос.
И еще – когда старший сын решил стать филологом, Семен Петрович Гульфиков сделал все возможное, чтобы тот поступил. И Гульфиков самый младший поступил.
Эпилог
С тех пор прошло 9 лет.
Один из рассказов Семена Энского был опубликовали в сборнике заводского творчества «Сплав талантов», посвященного юбилею комбината, в 1989 году. Книга заняла почетное место на полке в семье Гульфиковых – как раз между Конан Дойлом и… Конан Дойлом.
А начинался этот рассказ словами:
«Когда маленького Сёму спрашивали «Кем будешь, когда вырастешь?» он, не задумываясь, отвечал: «Писателем». Да-да, Семен Петрович Гульфиков мечтал стать писателем. Всю жизнь. Сколько себя помнил – столько и мечтал. И делал для этого все возможное. С младых ногтей».
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете добавлять вложения
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Пользователи
