Известный Запорожский журналист и, как выяснилось, писатель и поэт Игорь Шрамко любезно предоставил нашему сайту (и попросил закинуть на форум) свою сказку о любви, смерти, воскрешении...
В общем, можно читать, высказывать свое мнение, одобрять
...
Э Л Ь З А
1
Да, грустно петь, не слыша голос,
Смотреть в невидимую даль,
И острая, как свежий колос
Сидит в душе моей печаль.
Слова устали в жизни бренной.
Ни вскрыть им мысли сокровенной,
От ран себя не уберечь.
Летят года, как хворост в печь,
И с ними вместе, сиротливо
Уходит все, но по чуть-чуть
Себе прокладывая путь
Мои стихи бредут стыдливо,
И их, чтоб как-то оправдать,
Решил тебе я сказку дать.
2
Рассказ волнующий Арины
Мой детский слух не баловал,
Русалок в бархате из тины
В Купала ночь не целовал,
Ни домовых, ни чародеев,
Зачем же мучить лицедеев?
В наш век - тревожный и пустой
Мы в стих возьмем сюжет простой.
Итак, остался зал без света,
Умолк партер и бельэтаж,
Померк нарядов вернисаж,
И сцена нам явит поэта:
<Прошу внимания от вас -
Для рыжей ведьмы мой рассказ>.
3
Мы всюду ищем прототипы,
Но это, друг, не о тебе.
Не может из цветенья липы
Родиться вишня в ноябре.
Вся прелесть Эльзы в простоте,
А ты при явной красоте,
Прости меня за эти строки,
Имеешь Дьявола пороки:
Косит чуть глаз как-будто левый
И главный зуб на миг длинней.
Что в этом мире есть милей,
Чем Сатана в обличьи девы?
Но все же мой рассказ прочти,
Глядишь, и развлечет в пути.
4
Нет, стоп, антракт, дела, прости,
Стихи к тебе всегда успеют,
Нектар, покой мой возмути,
Без Бахуса душа робеет.
Ах, Ангел мой, я сотни строк
Забросил через сей порок,
Но что стихи, когда есть ты -
Образчик дивной красоты.
Ужель художник иль поэт
Рискнет пером своим коснуться
До божества, чтобы проснуться,
Понять, что Музы в мире нет,
А есть лишь ты - звезда желанья,
Жди продолженья, до свиданья.
5
Итак, продолжим? Мой досуг
Надеюсь, времени святого
Не отнял у тебя, мой друг,
И не привел к тебе другого.
Писателей теперь не счесть:
Кто в мемуарах точит месть,
Кто в прессе расточает лесть,
Но и талант, пусть скрытый, есть.
(Не о себе). Я сам собою
Средь гениев и дураков
Без подписи моих стихов
Хочу быть узнанным тобою.
Сама попробуй, интересно,
Не представляясь стать известной.
6
Что ж, дай мне руку и войдем
Во тьму веков, на колеснице
Промчимся вихрем мы вдвоем
По мостовой былой столицы:
Вот эшафот стоит в крови -
Итог неравенства любви,
В петле ворон ждет мародер,
Для ведьм и колдунов костер.
Чумы оскал в квартале страшен -
Людей косила, что сорняк,
И черепа, как известняк,
Шли на отделку главных башен.
В пустых проулках холода:
Грядут суровые года.
7
А в небе полная Луна.
Ей други вор и черный гений,
Во мраке тайн окружена
Хозяйка грез и сновидений.
На шлейф ее старинный град,
Бесславно спрятав свой булат,
Припал, как раб, ждет приговора -
Ни свет в окне, ни звук затвора,
И ни молитва Аввакума
Не смеют тронуть божества.
Веков пятнадцать с Рождества
Над грешною землей минуло,
Но лишь в себя погружена
Царица - полная Луна.
8
О, сколько бед Луна видала,
О, сколько крови пролили,
Земля безмолвно умирала,
И лишь попы по ней брели
Да суд священный инквизиций.
Для дел благих и инвестиций
(Что тоже надо для морали)
Костры святые запылали,
Экстаз!- фанатики завыли,
Как опий раскурив идею -
Христа распяли иудеи,
А христиане расчленили
На сотню сект, молитв, церквей,
Того ль Христос ждал от людей?
9
Да что пустые ожиданья,
Когда пустые животы?
И Церковь-Мать - оплот страданья
С сознаньем полной правоты
О кровь Господнюю и муки
Решила жарко нагреть руки,
Им нужно должное отдать!
Умели деньги вы отнять
И в жадности не знали мер вы,
А страх богатству был порукой,
Не в счет слова Христа пред мукой:
<Хочу я милости, не жертвы>.
Наивным Богом был Христос,
Но в сказке не о Нем вопрос.
10
А в том, что нам нужны злодеи,
Ведь в бедах кто-то виноват,
И ведьмы, колдуны, евреи
Образовали первый ряд,
Хотя последних и не зря
Гоняли по миру князья,
Какую мерзость не возьми
Везде проявятся они.
Попы растолковали мне,
Как правит Дьявол всем на свете.
Жаль, но оставили в секрете,
Что сами служат Сатане.
Народ же глуп, глаза слепы,
И жгут его бесов попы.
11
Но годы от годов не в розни
Все было так, как есть сейчас.
Тех иль других найдутся козни
(Прости за грустный мой рассказ).
Всегда над нами Солнце будет,
И летний дождь жару остудит,
А в осень опадет листва.
Ель в январе ждет торжества,
И кумушкам всегда приятней
Судачить цены и мораль,
И хоть на свете есть печаль,
Но мир становится понятней,
Когда не льется наземь кровь,
А в сердце постучит любовь.
12
И в этот год, к какому слово
Свое решили приложить,
Весною было все готово
И люди торопились жить.
Наряды тащат с сундуков,
И слышны вздохи стариков.
Мечты девиц заполонили
Вселенную и всех пленили.
Юнцы не твердый треплют ус,
Дивясь медлению годов,
Зубрят десятки нежных слов
И жмут пред зеркалом картуз.
Все чувственны, страстей полны
В предверьи радости - Весны.
13
Вот только в келии старухи,
Что лечит зубы в пять минут,
Седой колдуньи (может слухи)
Не очень праздников тех ждут.
Давным-давно забыв веселье
И уповая на забвенье
Ведьмачка, сторонясь жила,
И этим внучку берегла.
Лишившись дочки по навету,
Зять растворился на войне.
На ухо говорили мне,
Что предалась она обету
В смиреньи внучку уберечь
От легковесных слов и встреч.
14
Но молодость свое хотела,
И Эльза, юное дитя,
С серьезной книгой не сидела,
В ночь заклинания плетя.
Забыла бабка, Бог рассудит -
Из силы проку мало будет.
Сама лет сто тому назад
Отвар забросив мчалась в сад.
А Эльза, кроткое творенье,
Сложив молитвенно перста,
С смирением сомкнув уста,
Нашла в старухе снисхожденье,
И праздник, ждавший у ворот-
Ее был праздник в этот год.
15
Да и как можно прятать Диво?
О девушке мы говорим:
Скромна, прилежна, не строптива,
Умна, чиста как Божий нимб,
Глаза - в протоке бирюза,
В них то ли пламень, то ль слеза,
Корсет - былая дань манере,
С такою талией Венере
Не спорить. Эльзин звонкий глас
Позор Сиренам - честь девице,
Не хватит никакой страницы,
Чтоб всей красы открыть для вас.
О Боже правый, Эльза где ты?
Всю жизнь тебе пою сонеты.
16
А праздник близится и блещет,
Заполонив торговый ряд,
У юных дев сердца трепещут.
Кружит, танцует маскарад:
Сошлись с Синдбадом Домино
Взрыв страсти, встреча? - только <но>:
Исчезла маска - не беда,
Здесь сотни есть, что скажут <да>.
Веселье, шум, испуг, желанья,
Надежды, смелые мечты,
Торты, Бургундское, цветы.
Гремит народное гулянье:
Умели отдыхать тогда -
Для счастья время есть всегда.
17
А что же Эльза? Друг природы
Дитя в душе, жена с нутрии
В свои семнадцать. То не годы -
За час поклонника уж три,
И каждый охает, вздыхает,
С собой зовет, томит, страдает:
Скучны богине смертных речи,
А сердце требовало встречи,
Такой, чтоб дрогнула душа,
Чтоб слева сладко защемило,
От счастья духу не хватило,
И жить могла бы не дыша.
Чтоб чувства все смешать навек,
Любимый нужен человек.
18
И Эльза верит, - счастье будет.
Смотри, как тает маскарад,
И пусть романтики осудят,
Я этому никак не рад.
А вот и он: высок и статен,
Костюм при шпаге, горд и знатен,
Красив как греческий герой
Любая глянет, скажет <ой>.
Но к Эльзе он одной подходит,
Без спросу за руку берет,
Презрев толпу, с собой ведет
И синих глаз с нее не сводит.
Права старуха сотню раз,
Кто б слушал мудрости наказ?
19
Альфред, бесспорно, славный малый,
Богат и знатен древний род:
Начальник в нем Пеппин Безпалый -
Король от Бога, хоть урод,
Чего не скажешь о потомках.
Ни ночи целые в попойках,
Разврат бесславный суеты
В них не сгубили красоты.
И вот Альфред к крестовой лаве
Своих отцов решил причесть
Науки пламенную честь
И утонул в ученой славе.
По волшебству в один момент
Из дворянина стал студент.
20
Сорбонны пыльные палаты
Его вели как райский лес,
С латынью скучные прелаты
Юнца подняли до небес,
Но после стало все тоскливо,
Без мамок-нянек сиротливо.
Магистр - сомнительный престиж,
И хмур и грязен сам Париж.
Стал Нотр-Дам, как будто, ниже,
Взыграла родовая честь,
Когда науку не с чем есть,
Почувствуешь, что ты обижен,
И на последних пять монет
Домой - ученьям всем привет!
21
А дома хлеб, маман порука,
И горничная по утрам,
Но кто бы знал, какая скука:
Ни покера, ни милых дам.
Забота скоро пресыщает,
Привычка душу развращает,
И если нет семьи и долга,
То так и спиться ведь недолго.
Хотя знавал, примеры были,
Что даже лучшие мужья -
В том нет секрета, хоть бы я,
Спивались, как их ни любили,
Но мамушкам одна забота -
Венчать, а там жены работа.
22
Альфреда поженить решили,
Заметив сплин и бледность щек,
Всем сватьям в колокол забили,
Установили даже срок.
Но отрок ко всему бесстрастный
Смотрел на мамкин труд напрасный
Сквозь пальцы : <Это не беда,
Коль к алтарю скажу им - да.>
Со сватовством проблем не вышло,
Сыграли б свадьбу как должно,
Достали б старое вино
И ложе б обрядили пышно.
Но вдруг добавилось всем дел -
Жених к идее охладел.
23
Он о невесте слов не слышит,
Приданное не веселит,
А сам, собрав корзину вишен,
С зарею из дому бежит
К опушке, в ветхую избенку,
Побаловать свою девченку,
Чью мать, то правда или вздор,
За колдовство сожрал костер.
Юнцу все в шутку, воля ваша,
Но знает мать наверняка:
Нельзя чтоб из-за пустяка
Расстроилася свадьба наша.
Девиц тех сотни - им в вину
Супругу Бог дает одну.
24
Смешно на миг подумать даже -
Всерьез о девках говорить:
Жена как Эльза - сродни краже,
Венчанию никак не быть!
Таков вердикт семьи Альфреда,
Но мысли -это не победа.
Отец Альфреду завещал
С женитьбою весь капитал,
А зная нрав и спеси сына,
Мать, успокоившись, решила
Ждать срок. Судьба не торопила.
Всегда найдется ведь причина
Посеять в сердце подлый яд
И выскочке устроить ад.
25
Мы все влюблялись после бала,
А кто из нас не был любим?
И в танце время не хватало
Налюбоваться вволю ним.
А после, ночью, одиноко
Себя казнили мы жестоко
За нервный смех и честный взгляд
И за слова, что невпопад.
А Эльза лишь домой свернула,
В душе решив, что это Рок,
Пустое - бабушкин упрек
И с тем счастливая уснула.
Любовь мгновенно иногда
Приходит в юные года.
26
Над землей еще туманы,
И ночь уходит не спеша,
А на окно уже тюльпаны
Кладет влюбленная душа.
Я помню сам для милой Юли
Цветы роскошные в июле
С оранжерей таскал соседних,
И сладкий страх забав тех детских
Мне нежно в душу проникал,
Я от любви не спал - страдал:
То падал в пропасть, то взлетал
Под солнце будто бы Дедал,
А мой Альфред меня не хуже,
К тому ж еще красив снаружи.
27
И ночь едва приступит к власти,
Альфред с гитарой под окном,
И столько в его песнях страсти,
Что быль сдается дивным сном.
Какая ж девушка на свете,
Едва заслышав песни эти,
Не испытает жар любви?
Я видел сам. друзья мои!
И Эльза - цвет земли весенней,
Краснея подойдет к окну.
Да, были дамы в старину!
На них воздействовало пенье,
Куда несчастным тем до нас?
Ну что ж, вернемся в мой рассказ.
28
Любовь имеет продолженье,
И что ханжи ни говорят,
Но лишь взаимное влеченье
Нам дарит рай, ввергая в ад.
Пусть платонические бредни
Попы оставят для обедни,
Для старых дев из орд Спасенья,
Что знают только Откровенья.
Не столь наивны будем мы
И угадаем те печали,
Их просто вовремя не взяли,
Вот и поют они псалмы.
А чтоб душа там ни хотела,
Но телу нужно только тело.
29
Я слышал как-то: классик русский
Француженку одну любил,
И с вечера в гостиной тусклой
Всю ночь стихи ей говорил.
Вздыхал, смотрел и вновь читал,
И в каждой строчке он страдал
По платонической любви.
Но, Боже мой, друзья мои,
Сидит уверенность во мне,
Что утром, подойдя к карете,
Мадам сказала о поэте:
Ты с музой на одном коне,
Но с женщиной быть просто так?
<Какой же, Ваня, ты дурак!>
30
Чего теперь уж лицемерить?
И я скажу вам все как есть:
Каким аршином прелесть мерить,
Не мне бы браться за ту честь,
Но если ноги не в порядке,
А на лице, простите, складки,
Будь даже ангельской душа
Не выйдет, братцы, ни шиша,
Ведь мы, позвольте, человеки,
И пухлый ротик, томный взгляд
Нам в сто раз больше говорят,
Чем смирные с изъяном веки.
У дам за то прошу прощенья,
Ведь это лишь мужчины мненье.
31
Альфред и Эльза были люди,
К тому ж, как боги, хороши
И стали жить, как молвят, в блуде.
Да как любить не согрешив?
И скоро это стало видно.
Тогда девицам было стыдно
За демонстрацию утех
И создавало тьму помех.
Но Эльза солнца веселее,
Позор - лишь выйдет за порог,
Но для нее один был Бог -
Альфред, и он гордился ею.
Да и чего теперь пенять,
Когда Луна взошла раз пять.
32
А городок до сплетен жадный,
По кухням Эльзу распинал.
И бред такой несли нескладный,
И то и се - кошмар, скандал!
Она не поняв, в чем неловкость,
Не вразумев интриги тонкость,
И чуждая людским судам,
На исповедь сходила в храм.
О храм, оттуда к палачу
Не раз прямая шла дорога.
Я знаю, что хула на Бога -
Смертельный грех, и я молчу.
Но для попов скажу я смело:
<Не ваше то собачье дело>.
33
Писать - нелегкое занятье.
Стихи ли, проза - тяжкий воз,
Но самым сложным предприятьем
Всегда является донос.
В нем нужно все - и ясность слова,
И в старом стиле мыслить ново,
И краткость, искренность в письме -
Любовь к ведущей стороне:
Как бы желание помочь,
Ну, подсказать, что ли, в ошибках,
Чтоб наказали-де нешибко
И все корысти выгнать прочь.
Да что учу вас, вы же знали,
Читали, видели:писали.
34
Так, Эльзу выслушав печально,
Монах сложил донос о ней.
Да, исповедь, конечно, тайна,
Но дисциплина все ж важней.
Она основа всякой власти,
И лучше чтоб любовь и страсти
Негласно были под контролем.
И в счастье нужен глаз и в горе.
Вот посудите беспристрастно:
Что будет если люди сами
Найдут согласье с небесами?
Любая станет власть напрасна,
А это допустить нельзя,
Коль есть народ - нужны князья.
35
А нынче им полно работы -
В дела чужие совать нос,
И, как свои, приняв заботы,
Кряхтя, князь ехал на донос,
Достопочтенный кардинал
Семье Альфреда вез скандал.
И может не было б скандала,
Не принеси черт кардинала.
А он - старинный друг семьи,
К тому же родственник далекий,
Теолог мудрый, ум глубокий,
А родом - герцог Теланьи.
И началось и завертелось,
Пошли, Господь, Альфреду смелость.
36
Альфред не робкого десятка -
Глядит в святейшие глаза,
А голос льется тихо, гладко,
Дрожит воскресшая слеза.
Сперва с роднею была встреча,
Где <мудрых> состоялось вече.
И там решили: пользы для
Добром Альфреда взять, не зля,
Но юноша с упорством строгим
Молчал. Не признавая прав
Своих судей, и гордый нрав
Считал упрек себе убогим.
А думал так: <Пусть лопнут оба,
Но Эльзу я люблю до гроба>.
37
Ах, юность пылкая, в порывах
Не знаешь старости интриг.
<Что ж,- кардинал сказал,- не в силах
Я отодвинуть этот миг.
Узнай же, юноша наивный,
Господь с тобой, так будь же сильный,
Хотел тебя я уберечь,
Но в прок не вышла моя речь.
Твоя же Эльза нам призналась
На исповеди, Бог прости,
Другого нету мне пути,
Что не с одним тобою зналась,
И плод, носимый ей под сердцем,
Зачат был с неким отщепенцем>.
38
<Бродягой, мало ль их дорога
Приводит к нам издалека,
Господь осудит женщин строго,
Но было так во все века.
И Эльза, грех чтоб не носить,
Венцом решила его скрыть,
А ты попался. Нам кручина.
Сам вспомни, долго ли причиной
Ей целомудрие служило,
Чтоб на преступный путь не стать?
Ты юн, богат, к тому же знать,
Она ж проста, хоть и мила.
Дитя ж, зачатое шутя,
Отрада ей - зло для тебя>
39
Сказал, и с этими словами
В свидетели Христа призвал,
И ядовитыми губами
Он крест святой поцеловал
Альфред за шпагу, кровь под волос,
Но ревности коварный голос
Его предательски сломил,
И в кресло он упал без сил.
А дальше боль и полный мрак:
Что ж кардинал? Смиренья маска,
Отчаянье, любовь и ласка -
Расстроил ненавистный брак,
Конечно, клятвопреступленье,
Так ведь для Божьего творенья.
40
Простясь, родных он успокоил,-
Не за Альфреда, тот здоров,
За ложь: < Я тем бы грех утроил,
Когда б смолчал, а так готов
Я отмолить у Бога душу,
И вас прошу меня послушать-
Господь нам паству завещал,
Лукавый чтоб не развращал
Ее овец и самых лучших,
И ради этого на все
Пойдем мы - слово вам мое,
И ложь- не ложь для чад заблудших.
Да разве не слыхали с детства,
Что цель оправдывает средства?
41
И с тем умчался. Мой Альфред,
Пронзенный ревностью и болью,
Скликал на Эльзу сотню бед
И проклинал, борясь с любовью.
И хоть день пасмурный как совесть,
Но мы продолжим нашу повесть.
Мы к Эльзе в жалкую лачугу
Заглянем и поможем другу
Кручину твердо перенесть,
Неясности ослабим муки-
Они ужасней чем разлуки,
И чем поруганная честь.
Нет неизвестности страшнее,
Что Эльзу мучит все сильнее.
42
Закрыт Альфред в палатах душных,
Томится от любви своей,
Где ревность, спутник малодушных,
Бросает в омут злых ночей.
А Эльза все молчит, не стонет,
И сутками в догадках тонет.
Горюет, ждет, не досыпает,
Ночами долгими рыдает.
Кто б объяснил утрат причину?
За что? За что? - вопрос веков,
О всех мужах ответ готов:
Побаловал и вверг в пучину.
Так свойственно в семнадцать лет
На одного примерить свет.
43
Но если в юности терзанья
Полезны, даже опыт в них,
У стариков одно желанье,
Счастливых видеть чад своих.
И бабка Эльзина на старость
Поколдовать решила малость,
Да можно ль видеть те мученья,
В руках имея избавленье?
Кипит котел: в нем глаз вороны,
И зуб чертенка из болот,
По женской части для забот,
И дуба лист с вершины кроны:
Но за рецепт я не ручаюсь,
Сам пристращен я больше к чаю.
44
О женщины! Во все века-
Шаманства преданные слуги,
Стрела Амура не крепка,
Вернее ворожей услуги.
И что не шло у вас на это,
Простите бедного поэта,
Но вы ж такое там ложили,
Что, Боже правый, как мы жили?
А между тем, нет чар на свете
Сильней, чем есть у вас самих,
Прекрасных, дивных и смешных,
И сонномилых на рассвете.
Как можно чудо душ и плоти
Смешать в вине или компоте?
45
Но я отвлекся. Между тем
Отвар готов. Осело зелье.
Согласно всех старинных схем
Ни вкуса в нем, ни зла похмелья.
На солнце весело играя,
Так, словно бы ключи от рая
Погружены в мензурке той,
Прозрачной как бы и пустой.
Но в ней секрет времен глубоких,
И память крестоносцев первых-
Науки строгой сынов верных,
Учеников песков жестоких.
Вот Эльзу тронув за плечо,
Старуха молвит горячо:
46
К чертям старух! Ведь это скука-
Писать печальные концы,
В которых смерть, обман, разлука,
Пусть тем займутся мудрецы.
А я не старец с гор Тибета-
Не признаю на дам запрета,
И труд свой брошу, не допев,
Сбегу в Юдоль, где стаи дев,
Своею юностью сверкая,
Моих визитов ожидая,
За опоздания ругая,
Явят тот самый ключ от рая.
Призыв мой прост - без женщин тлен,
Я сам сдаюсь Цирцее в плен.
47
И может после, став степенным,
Переборов своих бесов,
Не захочу свиньей быть бренной,
Избавлюсь щетины усов,
Оденусь, протрезвлюсь, умоюсь,
За письменным столом устроюсь,
Сгоню к чертям всех пауков,
И в <Эльзу> я добавлю слов.
НО только, господи, не надо,
Ты этот миг не торопи,
Дай на неправильном пути
И мне вкусить с Эдема-сада,
Тем паче первой песнь моя
Являлась графомания.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Пользователи
Можно было разбить на меленькие стихотворения и было бы лучше.
, как будто для меня написана 
Без писанины уже просто не могу.
