Попалось в сети, очень понравилось...
Черт, он никогда не понимал эту фразу – “трель дверного звонка вывела его из оцепенения”. Может, это у лирического автора – трель. А тут вот – дрель. Бормашина ада. Подбрасывает на полметра. В прошлом году он просил хозяина сменить звонок. Хозяин обещал. В этом году платить за квартиру нечем, поэтому и звонок устраивает. Все устраивает. - Юрий Валерьевич? Она недурна собой, тридцатник плюс-минус, красивые губы, красивый плащ. Туфли. Зеркало нижней души. - Так точно? Водоканал, газ? - Да нет. Я к Вам по другому поводу. Нравится ему. Глаза смешные. Пустые, синие, а в глубине – огонек дикого веселья. Он привык к глазам наоборот. Вот они живые, веселые, смеются. А на дне – тупая тоска. -Ну проходите. У меня немного не прибрано. Богема, понимаете ли. Пишу сценарии для веселых передач. - Да знаю, знаю. Знает? Интересно. Милиция? Судебный исполнитель? - А как Вас звать, простите? - Называйте меня Смерть. Оппа! Он часто себе представлял свою смерть. Но не так же. Приходит симпатичная телка. Ты с бодуна, в джинсах на голый хвост. И почему-то веришь, что это не глупая шутка. - Я выпью? - Да, конечно. Я не тороплюсь. - А Вам налить? Улыбается. Б...дь! Вот так тупо умереть, здесь, в этой мертвой сталинке, один на один с ней, без родных, без друзей. Впрочем, а бывает ли, что с ней как-то по-другому? - Можете допить все, что у Вас есть… Кивает на открытую бутылку виски. Добрая. Понимает, что страшно. Видит. Ну ладно, будем пить. - Все, что есть? - Ну да. - А потом? - А потом всё. - Но допить могу? - Ну я же сказала… - Ловлю Вас на слове. Смеется. Зубы мелковаты. Акулка. Ничего особенного. Что они, не могли мне подобрать смерть поинтереснее? Он подходит к шкафу. Резко дергает дверь. Один из шпингалетов не выдерживает. Дверь повисает. - Ого! - Без малого тридцать ящиков. - Откуда это у Вас? - Из другой жизни. Купил зачем-то. - И все вот такое? - Да. Тюлламор Дью. Надоел мне пуще смерти. Ой, простите. -Да ничего. Как же мы теперь… - Ну, буду пить. Потихоньку управлюсь. Он пил неделю. Она не отлучалась. Позвонила куда-то, ей привезли два чемодана. Держала себя строго. Он поселил ее в спальне. Той самой. Когда там жила настоящая жизнь. Теперь не менее настоящая смерть. Через неделю она сломалась. - Послушайте, ну так же нельзя. Я застряла с Вами совсем. Начальство меня понизить хочет. Опять на ДТП среди ночи, в холод, в дождь. Давайте как-то быстрее пейте, что ли. - Милочка, это же не компот. Быстро пить – я сдохну… - Ну да. - Ну нет. Дали слово – держите. Или присоединяйтесь. Она пила с ним. Она перестала делать по утрам свой приветливый рекламный мейк-ап. Она гортанно хохотала в ответ на его шутки, она плакала один раз в туалете, он слышал. Они стали спать вместе как-то незаметно. Без секса. Просто согревая друг друга. Странно, но она была теплой. И они пили. Пили много, но уже не так, как в первые недели. Он рассказывал ей про свою жизнь, она делала вид, что не знает этого. У нее в запасе тоже было много интересных историй, правда, несколько однобоких. Она нашла кофе. Он нашел пульт от телевизора. Они заказали пиццу по телефону. Он поцеловал ее в ключицу, и она впервые посмотрела на него, как смотрят все живые женщины, когда им скоро будет очень хорошо. Она жарила яичницу, когда в дверь позвонили. - Привет! Тридцать пятая? Лет двадцать пять-двадцать шесть, веселая, туфли. Туфли отпад. Как и ножки. - Здрасьте. По какому делу к нам? Смеется. Мелкие зубки. Ей идет. Тоже акулка. - Да я за смертью, собственно. - Ну, проходите. Как Вас прикажете называть? - Смерть.
Как-то буднично попрощались. А ведь почти полюбил. Она не плакала. И не цеплялась за жизнь.
Он открыл новую бутылку. Вкусная штука. Но надо завязывать. Так и умереть можно.
_________________
..Весенний дождик поливал гастроном...
|